|
Почти все великие открытия начинаются со "сферических коней в вакууме". Прежде чем из черепа Эйнштейна вылупилось е = mc2, прежде чем братья Райт соорудили первого крылатого "альбатроса", прежде чем Ньютона треснуло по голове наливное лондонское яблочко - эти великие умы извели тонну бумаги и литр чернил на предварительные расчеты.
Кстати, самое трудное - вовсе не расчеты, хотя они дико нудны и даже доводят до галлюцинаций (Лавуазье кидался чернильницей в чертиков). Самое трудное - тот критический момент в работе великого ученого, когда у него на руках первая готовая модель. Ученый кричит "Ура! ", прыгает до потолка и целует кошку, а потом (радостный, с высунутым языком! ) тащит свою теорию на суд научного сообщества, забывая, что это - самые предварительные расчеты, сделанные для идеальных условий и идеальных параметров, каких в природе не бывает, что это тот самый "сферический вакуумный конь". Научное сообщество, рассмотрев скептическим глазом эту сырую модельку, дружно говорит ХА-ХА-ХА и издевается над великим ученым так, что дембеля курят в сторонке. Белла, Пастера, Сикорского, Гейтса называли идиотами, про Соитиро Хонду руководство "Тойоты", куда тот пытался трудоустроиться, сказало: "Нам стыдно, что мы пустили на порог этого клоуна", изобретателю буровой вышки заявили: "Сверлить километры грунта в поисках нефти? Сумасшедший! " и предложили просверлить собственную голову в поисках серого мозгового вещества. Но хуже всех, конечно, пришлось профессору Зелинскому, который наслушался трехэтажного мата от всяких штабс-капитанов и поручиков Ржевских в кабинетах царского министерства обороны - господа офицеры никак не могли взять в толк, зачем нужен противогаз. "Применять на войне отравляющие газы никто не решится - наступил гуманный двадцатый век! А от запаха мужской портянки и противогаз не спасет", - категорично заявил Самсонов. В Сеченовке научные исследования опираются на прочный фундамент опытов и экспериментов над грызунами. Мышиное царство платит Сеченовке большую дань: до тысячи скальпов в год, и из этой тысячи добрая сотня замученных зверьков - на совести доцента Шустрикова. У Шустрикова такая специализация - проверять на мышах новомодные лекарственные средства и методики. Выглядит это так: мыша заражают какой-нибудь лихорадкой доктора Менгеле, а потом потчуют противовирусными препаратами, наноинтерфероном или там озверином, и смотрят, что получится. Представьте, лекарства иногда помогают. Бывает наоборот - от модного лечения мыши дохнут быстрее, чем совсем без лечения. Что делать! Мыши должны гордиться тем, что умирают во имя лучшего будущего всего человечества. Согласно статистике, каждая замученная с 1910-го года мышь спасла в итоге восемь человеческих жизней. Вот так. Притом памятники Пастеру, Листеру, Мечникову, Павлову стоят везде, памятника белым мышам нигде нет. Улицы имени Белых Мышей тоже. Но к делу. Мозги Шустрикова, подобно мозгам большинства талантливых людей, слегка набекрень - это позволяет глядеть на вещи под необычным углом, хотя и создает существенные проблемы в повседневной жизни. Почти каждый месяц Шустрикова одолевает научный зуд - тяга испытать на мышках, крысках и хомячках что-нибудь революционное. Как-то за завтраком Шустриков уткнулся в ноутбук и пустил слюну - но не на яичницу с беконом, шипевшую перед ним в сковородке, а на научную статью про коров.
У коров был плохой надой, трещины вымени и задумчивость после еды. Французский фермер решил проблему, притащив на пастбище музыкальный центр - "Реквием" Моцарта, бодрые марши Ипполитова-Иванова, фуги Баха превратили тощих унылых коров в веселых, упитанных, довольных жизнью буренок. Надои выросли вдвое, вымя каждой коровы лоснилось свежей кожей, грустное мычание сменилось радостным, мелодическим. Эксперты, изучив этот феномен, пришли к единодушному выводу: классическая музыка резко повышает иммунитет. Шустриков, человек действия, сразу начал прикидывать - как проделать такую же штуку с мышами? После занятий он уединился с грызунами в лаборатории и, после недолгих раздумий, решил заразить их стафилококком. Заразил. Затем Шустриков решил, что в первой клетке мыши будут сидеть совсем без музыки, во второй клетке - с Эминемом, а в третьей - с его любимыми вальсами Моцарта. Таким образом, мышей требовалось поместить в три клетки со звукоизоляцией и организовать им консерваторию - тут предстояла большая работа. В подмогу себе Шустриков вызвал Тему - самого толкового парня из младшекурсников. Тема обрадовался предложению; к тому же доцент его дополнительно мотивировал - великодушно пообещал автоматом выставить один из зачетов. Где-то за полтора часа клетки были подготовлены и оборудованы динамиками для музыки. Утерев трудовой пот, Тема подошел к клеткам и стал рассматривать пищащих мышей. Грызуны еще были бодры и, очевидно, не подозревали, что носят в себе опасные бактерии. Одна из мышей в клетке Эминема потешно встала на задние лапки и стала обнюхивать стенки клетки, а затем приставными шагами переступила влево. Теме вдруг стало ее жаль. А потом захотелось присвоить. - Эта мышь умеет стоять на задних лапках, - сообщил Тема. - И что? - хмуро спросил Шустриков. - Талантливый зверь. Его можно чему-нибудь выучить и выгодно продать. Доцент промолчал. Тема разозлился и решил зайти с другой стороны: - Андрей Андреич, а зачем губить сразу пятнадцать мышей? Можно было заразить шесть. По две мыши в каждой клетке - это же все равно круто. - Нерепрезентативно. - То есть у опыта будут недостоверные результаты? - Да. И вообще, молчел, здоровье человечества построено на мышиных костях, - доцент подошел к клетке и посмотрел на грызуна. Тот продолжал ходить на задних лапках. - Молитесь теперь на Эминема - если он действительно великий певец, мышь будет жить.
Тема, слушавший Musе и Mу Chеmicаl Romаncе, не питал по поводу Эминема никаких иллюзий. И все же мысленно ободрил мыша: "Ты будешь моим, дружок. Я в тебя верю". Тем же вечером Тема заглянул в лабораторию еще раз - уже без доцента. Наутро он вместе с Шустриковым осмотрел грызунов. Мыши в немузыкальной клетке и в клетке Моцарта ходили с трудом, а два грызуна лежали вверх брюшком, жалобно попискивая. В клетке Эминема мышам тоже очевидно поплохело, но все-таки они выглядели бодрее и съели почти весь корм. Шустриков был озадачен. Уходя, доцент на всякий случай проверил громкость музыки и сделал Моцарта погромче, а Эминема - тише. И в этот вечер Тема нашел предлог заглянуть в лабораторию без доцента. На следующее утро осмотр выявил удивительные результаты: мыши в клетке Эминема были почти здоровы и снова съели весь корм. Мыши Моцарта и мыши в тихой клетке в полном составе подняли лапки кверху. Шустриков заподозрил неладное и принялся проверять - те ли это мыши. Мыши везде оказались те же. - Ничего не понимаю, - развел руками доцент. - Как мыши могли от него выздороветь, если я от него заболеваю? Тема дал доценту повозмущаться, а потом попросил у него мыша. - Пока не дам. Хочу их еще понаблюдать, - отрезал Шустриков. На следующее утро, только Тема вошел в универ, случилось невиданное чудо. Можно сказать, ему навстречу вышли волхвы с дарами. Шустриков с улыбкой ждал Тему у гардероба, в правой руке у него была маленькая клетка с мышом, а в левой - ведомость. - Артем, ты молодец, - доцент торжественно пожал темину руку. - Знаешь, я сразу все понял, когда увидел в шкафу пустую пачку ампициллина. Конечно, ты по вечерам кормил мышей антибиотиками! Тема удивленно поднял глаза: - Вы все узнали, и все равно хотите меня похвалить? - Конечно! Я двадцать лет в лаборатории - и до сих пор считал, что мыши не едят ампициллин ни с какой крупой - слишком он горький. А оказывается, его можно смешивать со сладкими кукурузными хлопьями - это же настоящее открытие! И Шустриков бодро расписался в теминой зачетке. Мышь в клетке встала на задние лапки и радостно пискнула.
Понравился пост? Добавь комментарий, выбери любимую социальную сеть и поделись ссылкой:
Раздел Смешные истории | Отправить | Советы туристам | Просмотров 2132 раз(а) | 
